Маршал Советского Союза Дмитрий Язов: "Я никогда не раскаивался перед Горбачевым"

С юбилеем Вас, Дмитрий Тимофеевич!

Фото: Евгения ГУСЕВА

В огромном, похожем на институтскую аудиторию, зале Общественной палаты (ОП) России было тихо и пусто. И лишь на самом первом ряду, словно добросовестный студент перед лекцией, одиноко сидел Маршал и листал книгу.

Там я с именинником и встретился, перво-наперво поздравив его с грядущим юбилеем и очередным орденом, которым недавно президент страны наградил Дмитрия Тимофеевича. К внушительному "иконостасу" наградных планок Маршала на его парадном кителе теперь прибавилась еще одна - на четвертом десятке я сбился со счета.

В последнее время Язов прихворал, частенько полеживает на госпитальной койке. Он хмурится (оглядывается вокруг), с недовольным начальственным видом слегка задирает штанину с широкими алыми лампасами и показывает припухшую ногу: "Если бы не эта хвороба, я бы еще горы свернул". Но даже при этом Дмитрий Тимофеевич успевает немало: и в Минобороны съездить, и с молодежью встретиться, и над очередной рукописью поработать. Только что под его редакцией в издательстве "Мегапир" вышла книга о Маршале Георгие Жукове - "Выдающийся полководец второй мировой". А Комитет Общественной палаты по делам военных (председатель - Александр Каньшин) устроил ее презентацию.

"Несмотря на сотни книг о Жукове, - говорит Язов, - многое о нем, как о полководце и просто как о человеке, еще не рассказано. Вот я и предложил восполнить этот пробел, а Каньшин, великое ему спасибо, поддержал. Так и появилась эта книга. Тем более, что скоро грядет 65-летие Победы в Великой войне, надо еще раз воздать должное Жукову"...

Язов стал вспоминать о войне, о том, как рвался в Дейсвтующую армию, приписав себе лишний год. В цепкой маршальской памяти сохранились десятки фамилий, дат, должностей, номерных названий полков и дивизий, населенных пунктов. Он хорошо запомнил даже количесвто бомб, которые немецкий бомбардировщик сбросил на стрелковый тир для курсантов Московского военного училища, в котором он учился. А потом были передовые, окопы, атаки, отходы, ранения и контузии. И самый счастливый для Язова, как и для всех фронтовиков день, когда слово "Победа" заглушала яростная праздничная пальба. А потом были многие-многие годы мирной службы, когда судьба вознесла его на самую вершину офицерской карьеры - в кресло министра обороны СССР. А оттуда, в 1991 году, бросила в тюремные застенки за участие в "путче". Туда, где следователи упорно пытались "пришить" ему самую страшную для любого военного статью Уголовного Кодекса - измена Родине.

- Я вообще-то за Родину на фронте кровь проливал, - сказал тогда на суде Язов, - а выполнение указаний руководства страны не считаю изменой Присяге.

После этого с явным намеком на трагические события августа 1991 года я спросил у Язова -- был ли в его жизни поступок, за который он до исх пор стыдится? И был абсолютно уверен, что Маршал опять вернется к своему участию в ГКЧП. А услышал вот это:

- Да, был в моей жизни такой поступок, за который мне до исх пор перед людьми стыдно... На фронте это было. Мы тогда вырвалиь из окружения в свой тыл и я увидел там бойцов,щеки которых расперло шире касок. И крикнул со зла тогда им: "Это откуда такие рожи раскормленные взялись"!?. Тогда один из них, старый рядовой, качаясь странно, подошел ко мне, юному офицеру, и сказал:

- Сынок, у нас не раскормленные хари, а опухшие от голода лица. Мы полторы недели бились в окружении и сухаря во рту не держали...

- Я, конечно, перед людьми извинился, - виноватым голосом сказал Маршал, - но за те слова мне до сих пор стыдно...

- А если бы август 91-го повторился, - вы бы уже по-другому себя повели?

- Никак нет! Я бы точно так же выполнял приказ. Но дейстствал бы намного решительней.

- Но ведь известно, что вы из тюрьмы якобы написали Горбачеву покаянное письмо, в котором назвали себя "старым дураком, ввязавшимся в это авантюрное дело".

- Не было такого письма! Это все фальсификация журналиста, которого по разрешению следователя допустили ко мне в камеру Матросской тишины. А после нашей беседы в одном из немецких журналов появилась эта фальшивка с приписанными мне словами.

Тут нашу беседу стали прерывать седые генералы, которые друг за другом подходили к Язову с поздравлениями. Они представлялись Маршалу по уставу, напоминая свои бывшие должности: "Служба горючего", "Начальник артиллерии", "Начальник равзедки". Все они когда-то были подчиненными Язова. А мне вспомнилось, как несколько лет назад, когда Язов приходил к нам в "Комсомололку", его с другой стороны дороги узнал бывший подчиненный, и, приставив руку к цивильному картузу, орал сквозь шум машин:

- Товарищ министр обороны Совеского Союза! Разрешите представиться: бывший начальник инженерной службы дивизи подполковник Крылов! Вы были моим командиром!

Язов улыбался, улыбались и десятки прохождих вокруг.

Когда-то Язов был командиром почти 4-миллионной армии.

Тут началась презентация книги о Жукове.

Открывая ее, Алксандр Каньшин говорил о уважении к памяти фронтовым полководцам. И рассказал, как во время недавней поездки в Екаринбург захотел посмотреть музей Жукова, который когда-то командовал Уральским военным округом (теперь он называется Приволжко-Уральским). Оказалось, что один из недавних командующий ПриУрво убрал все экспонаты музея в какую-то дальнюю комнату, а сам расквартировался в в музейном кабинете Жукова...

Когда Каньшин говорил об этом, Маршал Язов схватился двумя руками за седую голову и стыдливо-виноватым взглядом Посмотрел на дочку Маршала Жукова - Эру Георгиевну...

В тот момент мне вспомнилась жалоба Маршала на одного афериста, который выпросил у Дмитрия Тимофеевича его мундир якобы для школьного музея, а потом эта форма Маршала оказалась на международном аукционе Сотбис, а фальшивый ?заменитель? - на стенде школьного музея. На Сотбисе вытсавлялось на торги и тома уголовного дела Язова, неизвестно как оказавшиеся за границей.

Вчера Маршал Язов вернулся из Общесвтенной палаты с пудовыми букетами цветов от бывших сослуживцев, земляков, школьников.

Жена не знала, куда их ставить.

С юбилеем Вас, Дмитрий Тимофеевич!