Андрей Малахов: В нашей программе оживает образ майора Филипова

Андрей Малахов рассказал о том, как снимался спецвыпуск, посвященный Герою России Роману Филиппову.

- Андрей, это был ваш первый визит в Сирию?

- Да. Я под таким впечатлением... Те, кто посмотрит программу, посвященную Роману Филипову, увидят условия, в которых служат наши ребята. Это высочайший класс, отличные условия, 16 градусов тепла. Отличное питание, клуб, тренажерный зал, вся база утопает в мандариновых и апельсиновых деревьях. Ощущение, что это санаторий. И если не видеть следов от снарядов, и не слышать истории людей, может показаться, что это райское место. Но ребята каждый день рискуют жизнью. И в храме список имен погибших, за которых молятся. Есть ощущение гордости за страну, которая создает такие условия, и есть понимание как опасно то, что они делают.

- Вам не страшно было лететь?

- Если скажу, что не страшно, то совру. Конечно, страшно. У меня маленький ребенок, семья. Это раньше я отвечал только за себя. Но я же журналист, я понимал, какую профессию я выбираю. Я был настолько тронут подвигом Романа Филипова.. Но как сказали ребята, если бы любой подвиг снимали на видео, у нас бы все школы носили имена героев. Тут подвиги происходят почти каждую неделю.

- Есть момент в программе «Прямой эфир», который вас особо тронул?

- Родственники Филипова, одноклассники, люди, которые его знали. Мы же видим только видео, его крик «Это вам за пацанов!». А здесь его образ оживает. Ему 33 года. Человек, который любил рыбалку, собирал монеты. Его дедушка родился 3 февраля, в тот день, когда погиб Роман. Есть какая-то кармическая история в том, что происходит в жизни русского офицера.

- Как вас принимали ребята в Сирии?

- О! Принимали с такой душевностью, теплом, с интересом, все фотографировались, общались. У меня остались очень теплые впечатления. Если бы не мои ежедневные эфиры, было желание остаться там на пару дней. Военные люди – не те, кто раскрывается в первые минуты. Но после двух-трех часов общения это уже другой уровень доверия и эмоциональности. Ты приезжаешь, а тебе женщины на кухне делают пирог «Привет, Андрей!». Что тут сказать...

- Они смотрят там российское телевидение?

- Конечно. В столовой работает «Россия-24» круглосуточно. Есть телевизоры в комнатах. Мы прилетели туда рано утром, шла трансляция олимпийских игр, фигурное катание. Они в курсе всего. У них нет интернета, но им можно звонить 10 минут в день. Есть специальные переговорные пункты.

- Вы говорили, что не будете заниматься политикой. То, что вы поехали в Сирию - политическая журналистика?

- Нет, я считаю, что это часть моей гражданской позиции. Это история людей, которые родились в 90-е, когда была разрушена страна, была разрушена идеология. И молодые ребята выбрали своим долгом защищать Родину и служить Отчизне. Для меня здесь важен человеческий, эмоциональный аспект прежде всего. Я понимаю состояние родителей, родственников Филипова. Они не видели места, где он жил, не видели последний путь, который он прошел, это взлетное поле, человека, который его вел. Это все в истории про последний день русского офицера. Я прохожу этот путь и вижу всю эту базу его глазами.

«Россия-1», Четверг, 22 февраля, 18.00

ЧИТАЙТЕ О ПОДВИГЕ РОМАНА ФИЛИПОВА

Почему пилот Су-25 перед смертью крикнул "Это вам за пацанов"

Корреспонденты «КП» отвечают на главные вопросы о гибели нашего летчика от рук террористов в Сирии (подробности)

Сослуживец о погибшем в Сирии воронежском пилоте: «Когда Филипов вылетал, я был спокоен»

2007 год. Приморский край. Село Черниговка. Офицеры местного гарнизона встречают молодых лейтенантов, которые недавно окончили летные училища. Среди прибывших на Дальний Восток Роман Филипов, который теперь уже посмертно после произошедшего в Сирии стал героем для всей России. (подробности)

Он пошел по стопам отца: приморский летчик Роман Филипов, сбитый боевиками в Сирии, считался настоящим асом

- Ромка из скромной семьи военных, - рассказывает «Комсомолке» его одноклассник по воронежской школе. - Мама, папа, младшая сестра. Спортивный был пацан, учился на «4» и «5», ни в каких потасовках замечен не был. За батю своего в разгар боевых действий сильно переживал, но всегда говорил: «Вырасту, тоже буду летать» (подробности)