Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Дом. Семья6 января 2021 22:00

Когда старухи были молодыми. Часть 5

Детективная новелла или сказка для взрослых [заключительная часть]
Читайте, чем закончится эта ироничная детективно-приключенческая новелла

Читайте, чем закончится эта ироничная детективно-приключенческая новелла

Фото: Shutterstock

Продолжение. Начало см. Часть 1, часть 2, часть 3, часть 4

РАССКАЗ КАРИМА

Синебородько всю ночь не спал, соображал, как ему подружиться с Матросом? Как после Матросу продать свободу за его миллионы? На волю Матроса выпустить, это на раз плюнуть. Но ведь когда он, гад, окажется по ту сторону забора, так тут же и кинет Синебородьку. Что делать? Что делать? Просто пообещать Матросу, что Синебородько съездит к тайникам за деньгами, а потом Матроса выпустит. Так ведь Матрос далеко не глуп, если судить по его размаху, и хрен поверит. Ладно хоть времени много, дабы придумать что-то.

Утром майор Синебородько, не выспавшись, явился на службу. Стал, как обычно, делать обход. И когда заглянул на кухню, увидел на подоконнике кружку вверх дном стоящую. Это означало, что у повара Карима есть для Синебородько важная информация. Майор взял приготовленные для него котлеты, пошел к себе. Заварил чифирь. Скоро крикнул дежурного. Тот, зайдя в кабинет зампома, увидел искаженное лицо Синебородько и надкусанную котлету на столе.

- Дежурный! А ну живо ко мне Карима, который эту гадость слепил!

После он нарочито громко, чтоб в коридоре слышали, материл повара, а повар Карим в то время тихо рассказывал, что шнырь Сивый, который шестерит у блатных, передал: вчера вечером Лоза со своими вызвал Матроса на толковище. О чем базар, Сивый не слышал. Но все пили водку. И даже сам Мизгирь наливал Матросу! Потом Лоза назвал Матроса их воровским корешом. А когда Сивый ночью повел Матроса до хаты, тот, пьяный, проговорился, что у него на воле заныкано более десяти миллионов долларов. Но где заныкано, не сказал.

От такого известия Синебородько аж побледнел. Сунул повару дозу травки, велел идти. Майор враз все понял: ворам кто-то донес о вчерашнем разговоре у кума и теперь они подбивают клинья к деньгам Матроса. Значит, скоро его расколют и отправят на волю дружкам маляву – где деньги искать! Медлить было нельзя. Матроса сегодня же надо вытаскивать из кичи и прятать где-то. А затем обрабатывать его на деньги. Синебородько снял трубку, позвонил своей любовнице Кате в поселок Радостный.

- Тут, дорогая, такое дело. Надо одного парня, приятеля моего, приютить временно. Парень интеллигентный, тихий. А у тебя дом отдельный, с хорошим погребом. Я тебе потом подробнее расскажу всё это.

Затем он пошел к начальнику санчасти, дружку своему Лепилову. Рассказал ему, что можно взять много зелени, если одного сидельца обработать по плану «Б».

С утра у Матроса дико болела голова после вчерашней водки. И тут его очень кстати вызвали в медсанчасть. Врач Лепилов померил ему давление и сказал, что надо в больничку срочно. Мишка даже обрадовался, не подозревая, что расконвоированные из похоронной бригады уже роют ему могилу в роще Соловьиной, на лагерном кладбище, предназначенном для безродных зэков.

К вечеру Лепилов наведал Мишку, велел ему закатать рукав, чтобы сделать укол. Мишка подставил руку, почуял укол и тут же потерял сознание. Его отвезли в морг, где оформили акт о скоропостижной кончине в результате острой сердечной недостаточности. И уже в гробу вывезли за ворота лагеря. По дороге Синебородько с Лепиловым и надежным своим водителем катафалка вынули из гроба тело, положили на место Мишки здоровый березовый чурбан, обернутый в пару драных ватников, чтобы он не гремел в гробу. Гроб заколотили. Привезли на кладбище, передали могильщикам. Те подивились матерно, что усопший такой тяжелый. Гроб с чурбаном поставили у свежей ямы. Поселковый батюшка прочитал над гробом заупокойную. И чурбан зарыли.

После Синебородько с Лепиловым отвезли Мишку на окраину поселка Радостного и отнесли его в дом Кати Бочкиной. Лепилов сказал, что покойник воскреснет часа через два, и откланялся. А у Синебородько предстоял непростой разговор с любовницей. Катя была молода, хороша, в меру упитана и всех мужиков очень даже к себе притягивала. Раньше у Кати жених имелся, которого она очень любила и ждала из армии. Но когда тот вернулся, то бросил Катю, в Москву подался и там на местной женился. Умный он, гад, и хитрый. Ныне какой-то там финансовый воротила. Звали жениха Михаил Репей. Забрали было его служить куда-то на Дальний Восток. Не понравилось там Репью и, как потом он Кате хвастался, закосил Репей под идиота. Однажды на прикладе своего автомата вырезал ножом «Миша + Катярина Бочкина = любоф» и еще там что-то. За то Репья и комиссовали.

После Катя презрела всех особей мужского пола, а с Синебородько жила, скорей, по расчету. Майор, хоть и для нее немолод, зато при власти и деньги дает, пусть и небольшие. А Катя, по профессии акаролог – специалист по клещам и борьбе с оными – зимой сидела без дела и без зарплаты – на деньги от Синебородько. Хотя у нее была заначка – наследство от покойных родителей. Но Катя, прижимистая и расчетливая, не упускала возможности пожить и за счет других.

Но вот теперь, когда майор стал убеждать Катю, что она должна не только приютить, но и соблазнить, влюбить в себя этого принесенного человека по имени, опять же, Миша, Катя опешила. Синебородько же растолковывал, что человек этот очень богат. И у них с Катей задача – раскрутить этого Мишу на деньги. Когда все получится, то Синебородько расстанется со своею мымрой и увезет Катю в любое место, куда она пожелает, хоть в Париж, где будут жить они долго и счастливо в законном браке.

- Я всё понимаю, - говорила Катя, - но неужели ты сможешь вот так терпеть, чтобы этот, получается, беглый зэк спал с твоею будущею женой?

- Ради тебя и счастья твоего, любимая, я готов терпеть еще не такие муки!

Синебородько видел пока только такой вариант отъема денег у Матроса – через Катю. Матрос должен непременно в нее влюбиться. И тогда он уже никуда не денется со своим капиталом, будучи привязанным ко своей зазнобе. Не зря Синебородько воспитатель, психолог. Он уж в делах этих толк имеет. Жениться на Кате этот Синебородько, конечно, не собирался. Но сейчас, главное, добраться до денег, а там уже видно будет, что дальше делать.

- А я согласна! – сказала Катя. – Ради тебя, любимый, все, что хочешь!

Майору она не особо верила, он, скорее, кинет. Но перед этим Катя тоже уж постарается и свой куш сорвать.

Тут послышался с дивана хриплый голос Мишки, приподнявшего голову:

- Где я?

- У друзей, Михаил Васильевич, у друзей, - подскочил к дивану Синебородько, в котором Мишка с изумлением узнал замполита.

- Я, Михаил Васильевич, изучил ваше дело и был шокирован от его жуткой несправедливости! Поэтому мы с товарищами, рискуя всем, решили вырвать вас на свободу. Вы пока поживете вот у этой одинокой, скромной и очень хозяйственной девушки. А потом мы с друзьями попробуем сделать вам паспорт и прочие документы на иное имя. К сожалению, это потребует много денег, которых у нас пока что нет. Но будем как-то решать и эту задачу. Вот вам тут комплект одежки чистой, после того, как Катя помоет вас в бане. А уж потом вкусно покормит. Я же за сим прощаюсь с вами. Вот там за перегородкой будет ваша отдельная комната с задернутой шторой. Там же и спуск в подвал, если вдруг соседи придут, почтальон и прочие.

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ТОКИО

- Вчерашний день, часу в шестом зашел я на Сенную. Там били женщину кнутом, крестьянку молодую, - читала во слух Нобуко из раскрытой книжки. Так она боролась с депрессией. А за окошком сыпался мелкий дождь, и, без того разноцветный, Токио мельтешил разноцветьем зонтиков. Старшая сестра Кимико сидела с планшетом в кресле.

- Сыпь гармоника, скука, скука. Гармонист пальцы льет волной. Пей со мною, паршивая сука, пей со мной!

- О чем эти стихи? – спросила Кимико.

- Да так, русская любовная лирика.

- Но как-то жестко ты, Нобу, эту любовь передаешь, по-моему. Безрадостно, я бы сказала.

- Передаю как есть. Такая любовь в России. Любить по-русски тяжело и безрадостно, поверь мне, Кими.

- Ой, Нобу, почитала бы лучше ты наши хокку. Вот мне, например, очень нравится: «Солнце бережно Фудзи коснулось. Поучись у него, влюбленный», или «Мечтаю, чтобы во тьме щека твоя рдела, когда в хижине горной я растоплю жарко-жарко огонь в очаге». …Вон, сколько времени уже прошло, Нобу, может пора забыть тебе этого русского, еще и женатого. Ты же заметила, как позавчера на приеме сын герцога Нортумберлендского на тебя глядел и лицо его полыхало, словно солнце мартовское над Фудзи, если смотреть на гору со стороны Сидзуока.

- Нет, Кими, я уже не смогу забыть, разлюбить Мишку, никогда. - Нобуко отвернулась к окну и тихо запела непонятную для Кимико песню «Огней так много золотых на улицах Саратова…».

В последнее время Нобуко стала подозревать, что письмо, пришедшее к ней от Мишки, скорее всего, фальшивое. Ну не мог он вот так поступить. Не мог. Это же противоестественно! Значит Мишка ее в беде. А письмо написали некие злые люди, чтобы Нобуко с толку сбить! Поэтому Нобуко должна поехать в Россию, искать, выручать любимого.

- Ты знаешь, Кими, я решила перевестись в Московский государственный университет. Эмгэу это у них называется. В Москве это.

Кимико лишь приоткрыла рот, не зная, что и сказать. А может оно и лучше? Пусть найдет там себе какого другого русского, черт с ним, похожего на Мишку этого. Лишь бы только так не страдала.

ИСПЫТАНИЕ НА ВЕРНОСТЬ

Синебородько поехал домой. А Катя повела Мишку в баню, которая находилась в хозяйственной части дома. От предложения Кати потереть Мишке спину, тот отказался. Мишка мылся и соображал: не из жалости же его сюда перетащили Синебородько с Лепиловым. Явно тоже, как те блатные, на деньги зарятся. Может и Катька эта заодно с ними? А может и не в курсах она. Но если, что, легенду о миллионах долларов надо ему поддерживать.

Потом Мишка с Катей под наливку и водочку ели пельмени. Катя рассказывала разные веселые истории. Как, например, один здешний зэк от укуса клеща впал в летаргический сон, проспал три года, сто сорок восемь суток и проснулся однажды утром аккурат в тот день, когда ему на свободу выйти. После такого случая иные зэки стали ловить клещей. Но счастье не повторилось.

При этом Катя весело хохотала, и роскошная грудь ее при декольте глубоком вся ходуном ходила. А Мишкой обуревала пьяная сладостная дремота. Он с улыбкой глядел на Катю, жуя пельмени. Подхохотывал ей в ответ. Но где-то за спиною у хохотушки грезился силуэт Нобуко с лицом суровым, губами сжатыми.

- Пойду-ка я, Катя, спать, - сказал он вдруг. – Совсем расслабился после пережитого.

- Понимаю, - сказала Катя и проводила Мишку.

Утром Мишка проснулся уже не рано. За занавеской светило солнце. Мишка надел штаны, рубашку и тихонько постучал в комнату Кати:

- Можно?

- Да, заходи, конечно, - услышал веселый голос.

Мишка вошел и остолбенел от увиденного: на кровати без одеяла лежала Катя грудями кверху и абсолютно голая. Улыбалась ему белозубой здоровой улыбкой:

- Как спалось на новом месте? - спросила она.

- Ты это чо? – вымолвил он с трудом, мотая головой и соображая – не спит ли еще?

- Я тебе нравлюсь? - спросила Катя, поглаживая свои налитые бедра.

- Ну, да. Нравишься.

- Так чего ты стоишь, как Ленин у сельсовета?

Мишка замялся, глаза потупил, стал нос почесывать.

- Ты, это, знаешь…, невеста есть у меня. Невеста… .

- У тебя невеста? Ну хоть и так. Ты думаешь, что она узнает? – Катя захохотала.

- Да, Катя, не в этом дело. Я, Катя, люблю ее. Сильно очень люблю. А поэтому не могу я, Катя… .

- Ну ты и фрукт! – перестала смеяться Катя. – Такое я не могла себе и представить! Ну чо ты встал? Отвернись. Мне одеться надо.

Весь день Екатерина ходила вся не своя. С Мишкой почти и не разговаривала. Несколько раз ей кто-то звонил, по-видимому, Синебородько. Мишка слышал, как она отвечала «да, все нормально. Да. Ага. Пока все идет по плану. Ага. Поняла. Хорошо».

А вечером снова были наливка, водка под жареные котлеты.

- Вот ты мне скажи, чокнутый, - обратилась к Мишке Екатерина, - неужели на свете может быть такая любовь, которая так на мозги влияет, как у тебя сегодня?

- Может.

- А я так думаю, нет никакой любви. Её сказочники придумали. На самом деле все мужики кобели, ищут бабу, с которой выгоднее. Да и бабы, они такие же.

- Тут ведь, Катя, все от человека зависит. Если человек достоин любви, она для него есть, а который не достоин, как он может претендовать на то, что ему не положено.

- Значит, я, например, по-твоему, недостойная.

- Я тебя не имел в виду. Ты еще встретишь свою большую любовь, потому как ты человек хороший. А все хорошее оно притягивается только к людям хорошим, как говорит моя невеста.

- Да откуда знать тебе, дураку, хороший я человек или плохой?

- Чувствую, ты хорошая. Но плохая жизнь сделала тебя маленько плохой. Когда ты станешь совсем хорошей, то и любовь хорошая сама пред тобой предстанет.

- А скажи мне, хороший ты человек, вот ты людей обворовывал на огромные деньги. А за это тебе, хорошему, Бог, значит, большую любовь прислал?

Мишка не знал, что ответить. Сказать, что он не воровал, и денег нет у него, стало быть снова в тюрьму вернут, иль разберут на органы.

- Тут не все так просто, Катя. Я воровал у воров ворованное. А деньги копил, чтобы потом хороший дом для сирот выстроить, для убогих и престарелых. Для тяжелых больных.

Катя хмыкнула:

- Деньги-то хоть хорошо запрятал? А то ведь отыщет случайно кто.

- Надежнее не бывает. Все мои деньги я зарыл в Японии. На одном из кладбищ.

- Как в Японии? Почему в Японии?!

И Мишка пересказал свою легенду, только на сей раз перенеся «свои миллионы» из банка на одно из японских кладбищ. Не указывая на какое. Катя потом, понятно, позвонила Синебородько, и у того часто заколотилось сердце. Но он мигом нашел решение, как это случается у человека, попадающего в самую страшную ситуацию.

- Катя, работай с ним дальше по этой теме. У него же нет никого. Влюбляй его, делай все, что он скажет. А потом Лепилов поставит ему смертельный диагноз, и Гусев тебе признается, где он конкретно бабло зарыл. Целую, моя любимая.

Катя который день раздумывала над словами Мишки, примеряла сказанное на саму себя. Она вспоминала иные свои грехи, с которыми в рай любви как-то и впрямь неприлично ехать. Словно бы в сапогах и ватнике да на бал. Ехать можно, так ведь не пустят. И вот сейчас ей опять предлагают работу подлую: обольстить, обмануть, погубить, наверное, этого чудака. А ради чего? Ради денег. А чего эти деньги стоят, пусть миллионы, пусть триллионы долларов, если ни за какие деньги любовь не купишь.

Чем больше Мишка рассказывал про свою японскую невесту и негасимую к ней любовь, тем больше Катя сама влюблялась в Мишку и все больше завидовала этой Нобуко. А однажды у Кати вырвалось:

- Да что ты мне тут душу свою выворачиваешь?! А ведь не знаешь, что я тебя соблазнить приставлена, чтоб деньги твои украсть!

- Да я так и думал, - ответил с улыбкой Мишка. – Знал, что сама сознаешься. Так признаюсь и я тебе, нигде ни в Японии, ни в России у меня ни копейки нет.

И рассказал он Кате всю свою правду чистую, после чего они долго вдвоем смеялись.

- Вот что, Миша, - сказала Катя, - давай-ка теперь подумаем, как тебе убежать отсюда к своей Нобуко и заодно наказать мерзавцев. У меня есть маленько денег, я тебе на дорогу дам. …Да ты не отмахивайся, погодь! Я ведь еще ни разу никому ничего хорошего не сделала. Может мне это вот очень надо деньги тебе отдать. Давай-ка думать.

Думали они, думали и, наконец, придумали.

Екатерина с Синебородько встретилась в Соловьиной роще и рассказала майору радостно, что клиент влюблен в нее до безумия. Он готов ей выложить все свои секреты, признаться и где бабло заныкал. Но при условии – только когда они с ним официально женятся, так, чтобы в загсе по паспортам. Майор обещал ведь паспорт Гусеву.

Синебородько тут заругался матерно: чтобы паспорт нарисовать этому «…», сколько денег на то понадобится!

- А главное, - продолжала Катя, - он требует, чтобы это был паспорт моряка или загранпаспорт. Передай, говорит, майору, что у меня за границей денег немного есть. Я, говорит, после женитьбы нашей с этим паспортом и с тобою вместе махну в Японию. Деньги там возьму. Привезу, заплачу и Синебородько, и Лепилову по сто тысяч долларов.

- Во, гад, по сто тысяч всего! Ну да ладно, торговаться мы с ним пока не будем, но потом все своё возьмём. А паспорт сделаем. Все равно он с ним не сбежит без денег-то. Скажи, что майор премного благодарен за такую щедрость. Паспорт будет. И на дорогу ему, за границу ехать, доллары мы поищем.

И через пару месяцев майор действительно вручил Мишке Гусеву паспорт моряка с Мишкиной фотографией, на которой усы, бородка для маскировки. В ту же ночь Мишка с Катей и расписались в районном загсе при свидетелях Синебородько и Лепилове. Поехали на лагерное кладбище в Соловьиной роще, где на могиле прежнего Мишки Гусева выпили за его несчастное прошлое, а после за молодых и за новую жизнь нового Мишки Гусева.

Уже утром Екатерина Бочкина (фамилию она не сменила) рассказала майору радостно, что под утро супруг признался: они с подельниками закопали десять миллионов долларов на русском кладбище в городе Мацуяме. Там есть памятный бюст русскому капитану Василию Бойсману. Сразу за бюстом растет кустарник. В двух шагах от начала кустарника и закопан клад: пять миллионов долларов денежными купюрами. И еще миллионов пять в золотых слитках. Где-то там килограмм четыреста этого золота. Всё в сундуках железных на глубине с полметра.

Майор присвистнул:

- И как же мы столько золота на себе попрем? Ладно, Лепилов, он коновал здоровый. Придумаем чо-нибудь.

СЛУЧАЙ В ОМСКЕ

Скорым поездом «Россия» Мишка ехал в сторону Дальнего Востока и напряженно думал, как же ему опять переплыть в Японию? Может следователь Чернобелов поможет как-то? Хотя и впутывать в это дело друга, значит к риску его толкать. «Думай же, Мишка, думай. Ехать еще немало».

Надо же так случиться, что в то же время встречным поездом «Россия» ехала из Владивостока в Москву Нобуко. Она специально поездом, чтобы увидеть толком страну-соседку, которую полюбила вдруг по причине Мишки. И казалась ей та страна из поездных окошек некой иной планетой. Одновременно: красивой, страшной, загадочной и простой, печальною и веселой. «Какая многосуточная страна!» - все более удивлялась Нобуко, когда на пятые сутки ее пути поезд остановился в Омске. Там же в Омске через перрон остановился и встречный поезд, на котором следовал Мишка. Было утро. Тепло и солнечно. Пассажиры в трико и шортах с того и другого поезда высыпали на перрон. Кто поразмяться, кто что купить. Покинули также свои вагоны Нобуко с Мишкой, гуляя среди толпы. Веселая мороженица пенсионерка Люба рекламировала свой товар «Съешь морожено «Инмарко» и тебе не будет жарко!». К ней подошла Нобуко и купила один брикетик мороженого «Иртыш».

- Откуда куда красавица путь свой держишь? – спросила Люба.

- Из Японии до Москвы я еду, - заулыбалась девушка. – Еду и удивляюсь, какая страна огромная!

- Это ты только еще полстраны проехала! А что, нравится тебе Россия?

- Очень нравится!

- Тогда тебе вот еще мороженое. Наше фирменное сибирское, с орешками. Это бесплатно, бесплатно!

Нобуко взяла растеряно. Ей захотелось тоже что-то подарить мороженице, но при себе ничего не было. В кармане только монета в 50 йен. И Нобуко протянула монетку.

- А это вам маленький сувенир наша японская монета, – положила она на лоток денежку и быстро пошла, смущаясь. Люба удивленно разглядывала монету с дыркой.

Тут к мороженице подошел Мишка и попросил мороженое «Иртыш».

- Откуда куда, красавец, едешь?

- Издалека я, в Японию еду.

- В Японию? А тут у меня девушка японка только что мороженое купила. И вот денежку экую чудную подарила. С дыркой! Подарила и убежала, стрекоза какая. Мне-то денежка ни к чему, а тебе в Японии пригодится. Возьми, дарю!

Мишка держал в ладони такую до боли знакомую монетку и ему показалось вдруг что монетка эта пахнет самой Нобуко. Он крепко, крепко сжал ее в кулаке, не сказав и «спасибо» даже мороженице.

- Ей, парень, сдачу-то возьми! – услышал он уже за спиной голос мороженицы, но только махнул рукою и прыгнул в тамбур.

Прошло еще пять минут, и поезда их тронулись. Один на восток, а другой на запад. И снова Нобуко с Мишкой мчались искать друг друга по разным местам планеты.

Приехав в Москву и обосновавшись, Нобуко познакомилась с аккредитованными в России японскими журналистами. Она не поведала соотечественникам всей истории, но сказала, что ей необходимо найти одного русского парня. Но куда обратиться в этой стране? И тогда журналисты свели Нобуко с известным частным детективом Эдуардом Тумановым.

- Да уж, непросто будет отыскать нам Гусева с его распространенной фамилией, - ответил Туманов, - но я попробую. На то мы профессионалы.

Нобуко дала задаток, и детектив принялся за дело. А уж через неделю Туманов приехал к Нобуко в отель. Они сели в холле, детектив раскрыл папку:

- Я нашел вашего Михаила Гусева. Но подождите так бурно радоваться, - положил он руку на плечо выпрыгнувшей из кресла Нобуко. – Дело в том, что несколько месяцев назад он умер в лагере от острой сердечной недостаточности. Вот копия справки о его кончине. И вот вам фото его могилы. …Эй? Вы меня слышите? Одно лишь могу сказать, если это вас чуть утешит, я не стану брать с вас обозначенный гонорар, и примите мои глубокие соболезнования.

Туманов подошел к стойке администратора, указал пальцем:

- Вон там девушке очень плохо. Вызовите врача.

***

Синебородько, узнав от Кати, что муж сбежал, непонятно куда и без денег, был опять ошарашен.

- Явно, что он в Японию рвется, падла, за нашим золотом и деньгами, - сказал Майор. – Только вот как он без денег-то и без визы туда поедет? Хотя ведь такой пройдоха явно придумал что-то. У тебя, говоришь, не украл не чо? Странно. Но медлить нам нельзя.

Синебородько с Лепиловым уже и так ждали японские визы. А теперь они срочно взяли отпуска. Две лопаты, кирку и рюкзаки огромные купили в Радостном, решив, что в Японии это стоит куда дороже. Теперь надо гнать в Москву. Дать взятку, ускорить визу, и самолетом в Токио.

НОБУКО В РАДОСТНОМ

Куму (начальнику лагеря) доложили, что в поселке уж третий день в гостинице для свиданий живет какая-то молодая японка. С утра до вечера она ходит в Соловьиную рощу на лагерное кладбище и там заваливает цветами могилу зэка под номером Е-120. Зэка, который в апреле помер от острой сердечной недостаточности. А сейчас вот японка эта к начальнику лагеря просится. Она говорит по-русски.

Кум удивился, пожал плечами, велел пустить. Стал смутно припоминать о письме каком-то зэка одного японскому императору. В дверях появилась красивая девушка азиатка в костюме брючном и с черной на голове косынкой. Она опустила глаза, приставила ладошки к бедрам и стала кланяться под углом 45 градусов.

Кум маленько опешил, встал навстречу, показал дежурному резким жестом «выйди вон!» и стал повторил вслед за девушкой ее движения.

- Здравствуй, здравствуй! – сказал он.

- Вечер в хату! – сказала девушка, отчего кум опешил еще сильнее.

- Ты, это, присаживайся, рассказывай.

И тут Нобуко призналась, что на лагерном кладбище покоится очень близкий ей человек, прах которого она желает увезти к себе в Японию, но прежде его кремировать.

- Как это увезти прах в Японию? – изумился кум. – В Японию не положено.

- Дело в том, - сказала девушка, - что у него в этом мире никого нет кроме меня. А я готова вам хорошо заплатить,

- Ну это меняет дело. Если хочешь хорошо заплатить, тогда повези в Японию хоть всё кладбище.

Так они и договорились, что выем тела утром произведут, отвезут в районный крематорий. А к вечеру Нобуко получит и урну с прахом.

Утром же у могилы Е-120 с табличкою «М.В. Гусев» собрались могильщики, а также кум, двое из крематория, шофер, три милиционера и Нобуко. Стали копать и дошли до гроба.

- Ты не смотрела бы, - сказал кум девушке, - это неприятное зрелище.

- Нет! – ответила она, - я должна видеть весь процесс.

Гроб был сколочен из досок совсем гнилых. И когда под него подвели веревки, стали вытаскивать и зацепили за корень дерева, гроб-то и развалился. На веревках осталось березовое бревно да остатки ватников.

- А где покойник? – первым спросил удивленный шофер.

Нобуко не знала скорбеть или радоваться увиденному.

Очумевший кум скоро сообразил, что этот зэк сбежал, и факт этот скрыть нельзя при такой-то толпе свидетелей.

В тот же день Михаила Гусева объявили во всероссийский розыск. Во второй уж раз за его недолгую жизнь. А тем временем Мишка Гусев третью неделю жил в городе Находке в самой дешевой гостинице. Он устроился грузчиком на работу в порт. Попасть на морские суда, которые ходят в Японию, пока не было никакой возможности. Сначала надо себя хорошо зарекомендовать работой в порту, и через год, быть может… Поэтому Мишка искал возможности проникнуть на судно зайцем. Но бесполезно все. Однажды утром вызвал его начальник и говорит:

- Слышь, новенький, вот тебе банка с клеем, и вот листовки. Ты их расклей на стендах по всем причалам. Ну где там у нас щиты информационные.

Мишка весело исполнять пошел. Но как только он развернул рулон, ноги сделались ватными. Сел на кнехт. На листовке крупно его лицо, только без бороды, усов и размазанное немного. «Внимание! Разыскивается особо опасный преступник Гусев Михаил Васильевич, кличка Матрос, уроженец …» Ну и т.д. «…весьма велика вероятность появления преступника в портовых городах страны, особенно в дальневосточных, с целью попытки незаконного проникновения на корабль и бегства за границу. Всем, кто…». Дальше Мишка читать не стал, кинулся в раздевалку, переоделся в чистое, после через дыру в заборе выскользнул из порта.

Было ясно, что из Находки надо бежать куда-то. Но только куда, неведомо. Вышел на трассу, ведущую на Артём. На обочине белый автомобиль «Тойота» с открытым капотом. Водитель увидел Мишку:

- Ей, помоги, браток! Вот этот провод аккумуляторный вот тут на массу подержи, пожалуйста.

Мишка приложил клейму, куда попросил водитель, а сам хозяин повернул ключ зажигания. Мотор завелся, затарахтел.

- Отлично! – сказал хозяин, - тебя подвезти куда-то?

- Да я, это, до Хабаровска, - сказал почему-то Мишка.

- До Хабаровска? – удивился водитель. – Ну садись, повезло тебе. А ты, что пешком собрался в такую даль?

- Да мать у меня там слегла внезапно. Так прихватило сердце, что увезли в больницу. Вот сообщили только что, ну я и думаю на попутках поди добраться.

- Мать, это святое, - сказал водитель и открыл Мишке пассажирскую дверь. Только тут и заметил Мишка на заднем сидении милицейскую фуражку.

По дороге выяснилось, что водитель майор, командир одного из отрядов хабаровского СОБРа и зовут его Парамон. За командировку в Чечню получил он орден и много денег. Вот поехал, купил в Находке эту подержанную «Тойоту» среди машин, что моряки привозят с японских свалок.

- Почти как новая! Ей пять лет всего. И мотор работает как часы, - хвалил хозяин свою машину. - Мать-то твоя в Хабаровске где живет?

Мишка никогда не был в Хабаровске, но смекнул, что должна там быть улица Ленина. Может, хотя бы бывшая.

- На Ленина мать живет.

- Где на Ленина-то? Большая улица.

- Да в конце практически самом.

- Под Ленинградкой, что ли?

- Под Ленинградкой.

- Ну знаю, знаю.

Чтобы не влипнуть сразу, Мишка перевел разговор на японские машины и прочие темы. На посту ГАИ перед Фокино небольшая пробка. Патруль с собаками.

- Шмон сегодня по всем дорогам, - пояснил Парамон. – Беглого зека ловят. Есть наводка, что он откуда-то с Волго-Вятской кичи прямо сюда свалил. Полюбуйся, какая рожа, - Парамон вынул из бардачка листовку с портретом Мишки.

- Да уж, рожи у этих бандитов, прямо смотреть противно. – ответил Мишка, стараясь держать улыбчивое лицо, не похожее на портрет, только куда там. Сейчас подойдут и попросят паспорт. А в нем все данные беглеца, которого здесь и ловят. И вариантов ноль. Выпрыгнуть на ходу? Так собака догонит мигом.

Но Парамон в конце очереди не встал, а подъехал к ее началу. Подошедшим патрульным показал удостоверение:

- Свои, лейтенант, свои!

Лейтенант козырнул, кивнул. Парамон и поехал дальше.

- Почему у бандитов такие рожи гадкие? – спросил облегченно Мишка.

- Был такой итальянский психиатр Ломброзо Чезаре. Так вот, он установил, чем противней рожа, тем более человек и склонен к насилию, воровству, разбоям. Тут тонкая, брат, наука. Я изучал когда-то ее дотошно. И для меня теперь в толпе уркагана вычислить, это как петуха отличить от гуся. Слушай, Миша, вот я на тебя гляжу, ты молодой, здоровый, похоже умный. Что тебе этот порт? Знаю я, как там платят. А шел бы ты к нам, в ментовку? В Хабаровск приедем, я тебе телефон черкну. А ты, брат, давай подумай.

- А может и правда? – ответил Мишка. – Обязательно я подумаю.

- Только вот бороду и усы тебе сбрить придется, - засмеялся майор.

НОБУКО И КАТЕРИНА ВСТРЕТИЛИСЬ

В поселке Радостном и на зоне уже вовсю трепались о дерзком побеге Мишки. Зэки дивились его рывку, но ничего не могли понять, как это он вдруг помер, его зарыли, а он из могилы, да и на волю?! Ну а непонимание обрастало домыслами, легендами, в которые стали верить даже опытные воры. Скоро по лагерям России распространился слух, что некто крутой Матрос, мокрушник и беспредельщик, взял притворился мертвым. Его отвезли на кладбище, а он там из гроба выскочил, там же порезал всех и вместо себя зарыл. Сразу пропала без вести целая похоронная команда. И только спустя уж время, некая экстрасенсша сука куму раскрыла тайну. Раньше Матрос воровал, мокрушничал где-то на Дальнем Востоке. И все награбленное сплавлял в Японию. Там у него по банкам полмиллиарда долларов. А потому Матрос дернул на Дальний Восток, чтоб захватить корабль и свалить в Японию.

По другой версии Матрос померший сам из могилы вылез с помощью темных сил, чтобы уплыть в Японию и выкопать там сокровища. Теперь его ловят по всей стране, но не берут Матроса ни штык, ни пуля, так как он заколдованный.

Нобуко в Радостном бродила по улицам и прислушивалась. В магазине «Зеленый кедр» немолодая женщина все рассказывала, что зэк этот Гусев был непростой совсем, а шпион японский. Японцы его прислали, чтобы в Радостном мост взорвать.

- Это неправда! – сказала Нобуко.

- А ты кто такая будешь? – уставилась на нее рассказчица.

- Погоди, погоди, - вдруг выдвинулась красивая и в меру упитанная блондинка. – Ну-ка, пойдем со мной. – Тебя, я так понимаю, зовут Нобуко? – спросила блондинка уже на улице.

- Да, Нобуко.

- Ну а меня звать Катя. Пойдем-ка ко мне домой.

Катя усадила Нобуко за стол. Поставила чайник:

- Вот здесь, стало быть, мы с ним и жили.

- С кем с ним?

- С Михаилом Гусевым, которого ты тут, Нобуко, ищешь.

- А вы, простите, кто ему будете?

Катя с ухмылкой выдвинула ящик стола. Вынула и раскрыла свой паспорт.

- А я, стало быть, жена его. Законная. Екатерина Бочкина меня зовут.

В ХАБАРОВСКЕ

Пока ехали до Хабаровска и Парамон рассказывал о героической службе в СОБРе, Мишка соображал, как ему дальше быть. Наверняка в этом Хабаровске бывают японцы какие-то по работе, или туристы. Вот Мишка и попытается передать с ними весточку для Нобуко. Но ныне же первым делом надо в Хабаровске лечь на дно, как выражаются в этих шпионских фильмах. Только где это дно найти в незнакомом городе и без денег? Но хорошо, что у Мишки есть некий тюремный опыт. По рассказам бывалых он знает малость, как надо бродяге действовать, если нужда заставит.

В Хабаровск приехали уже за полночь. Мишка указал на какой-то многоквартирный дом в конце улицы Ленина. Тут они с Парамоном и расстались. Благо, было тепло, и Мишка до утра продремал на лавке в каком-то сквере. Утром отправился на центральный рынок. Здесь на последние рубли свои купил дешевенькую кепку с большим козырьком и булку. Недалеко от входа присел на корточки. Эта поза сигнал: я из тюрьмы. Сижу вот тут, созерцаю, ищу хорошую компанию. Может также и означать – ищу работу.

Скоро к Мишке подошел худощавый парень. Задал вопрос:

- Где отдыхал, бродяга?

Мишка назвал номер колонии в Радостном.

- По каким?

Мишка назвал номера своих статей.

- Ну, пойдем, - сказал паренек.

Уже на малине Мишка познакомился с паханом Совой и его дружками.

- Парень ты новый, - сказал Сова, - в деле тебя не знаем. Потому работа будет твоя пока легкая, не рисковая. Один человек, незнакомый тут, виллу строит на берегу Амура. Видно, что человек небедный. С размахом строит. Так ты поработаешь там подсобником у него на стройке. Поглядишь, что за человек. Чем хорош он и чем он плох. Что люди о нём толкуют — где он наворовал? Ну и всё такое. А когда этот человек с нами поделится, ты долю свою получишь.

Мишку Гусева привезли на стройку, где с десяток китайцев и несколько русских возводили второй этаж. Дом размером в поселковый дворец культуры. Судя по очертаниям – классический римский стиль. Прораб Борис отправил Мишку на уборку мусора с бетонного дна бассейна. В полдень на стройку приехал и сам хозяин. Грузный такой, с животом солидным. Глазами моргает часто. Мишка сразу же в нем узнал прапора Потрошенко и надвинул кепку на брови.

Потрошенко пристально поглядел на Мишку и где-то там глубоко в сознании у прапора вдруг кольнуло таким неприятным чем-то при виде этого образа. Где же он мог эту рожу видеть?

- Кто этот новенький? – спросил хозяин прораба Борю.

- Да это местный. Заболевшего подменяет временно.

Потрошенко отдал распоряжения и поехал в город, на вокзал. «На кого ж это так похож тот новенький?». На вокзале ему в тот день надо было встретить жену. Вот там-то прапор и наткнулся на объявление «Разыскивается особо опасный преступник». Увидев фото Мишки без бороды и сравнив его с новеньким тем работником, прапор сразу же вспомнил всё. Свел концы с концами. Он тут же позвонил в хабаровский СОБР и выпалил, что разыскиваемый и особо опасный сейчас у него на стройке. Что у бандита этого к прапорщику есть старый счет, и Гусев приехал его убить. Следовательно, преступник вооружен и просто так не сдастся!

Только на стройке обед закончился, как прораб Борис и рабочие увидели подъезжающие серые фургоны. Из них повыскакивали вооруженные собровцы в касках, в бронежилетах и окружили виллу, прячась – кто за пенек, кто за кучу мусора, за груды строительного материала.

- Внимание! Внимание! – услышал Мишка из «матюгальника» знакомый голос майора Парамона. - Вилла окружена и всякое сопротивление бесполезно! Выходить строго по одному с высокоподнятыми руками! Двигаться к головной машине. Первый пошел!

Люди, включая прораба Борю, ничего не понимая, выходили по одному. За машиной их сразу обыскивали. Сравнивали лица, даже китайские, с портретом на листовке и приказывали садиться наземь.

- Все люди здесь, - сказал прораб Парамону, - все, кроме новенького.

- А теперь Матрос! – прокричал майор, - я сказал Матрос!

Какое-то время за этим действом Мишка наблюдал со второго этажа в прощелину из кирпичей. А потом просто сел, прислонившись спиною к кирпичной кладке, вынул из кармана монетку с дыркой. Держал ее на ладони, смотрел и на лице у Мишки была какая-то странная, отрешенная улыбка. Как жаль, что всего лишь монета, а не боевая граната в его руке. Парамон еще там орал чего-то, а у Мишки перед глазами вдруг появились кадры из фильма «Офицеры»: обреченные раненые бойцы залегли в снегу, чтобы на миг сдержать прорву немецких танков. «С берез неслышен, невесом слетает желтый лист. Старинный вальс «Осенний сон» играет гармонист…». Но вот сейчас из лесу вырвутся советские танки, спасут бойцов! Мишку уже не спасет никто. Это его конец.

Мишка еще не мог и предположить, что любовь Нобуко окажется не слабее советских танков. А потому о своей кончине раздумывать Мишке рано.

- Нет, этот злыдень с такою рожей нам просто так не сдастся, - сказал заместитель командира СОБРа капитан Климов. – Разрешите мне взять двух надежных бойцов и пойти на штурм.

- Отставить, Климов! – скомандовал Парамон. – Я ведь не маршал Жуков, чтобы сорить людьми, когда зверь уж сидит в капкане. Я, Климов, сам пойду. – Майор надел на себя бронежилет четвертый номер, поправил каску. – Ты, это, Климов, если чо, Светке моей скажи…, - Парамон осекся и замолчал.

- Чего сказать-то?

- Скажи, мол, Парамон просил прощения за сегодняшнюю ругачку утром из-за картошки этой перегорелой. Ну и там, типа, любил тебя, мол, и все такое. А машину пущай продаст и шубу норковую себе купит.

Майор не сомневался, что бандюга засел на втором этаже.

- Матрос, сдавайся. Тебе все равно не вырваться! – крикнул снизу майор. – Хата окружена!

Мишка лишь ухмылялся молча. Тогда майор надел свою каску на черенок лопаты и стал ее медленно подымать в лестничный лаз на второй этаж. Мишка, увидев верхушку каски, схватил кирпич и шибанул по ней. Каска со звоном на пол. Майор швырнул наверх шумовую гранату. Стекла высыпались наружу. Собровцы с криком «Ура!» и пальбою в воздух устремились к вилле. Майор наугад дал очередь на второй этаж и высунулся по грудь. Сразу увидел в облаке пыли Мишку, попутчика своего ночного, сидящего у кирпичной кучи. Мишка лишь улыбался криво.

- Э-э! А ты, браток, чего тут делаешь?!

- Я есть Матрос, - ответил надменно Мишка.

- Ты есть Матрос?!

- Ну не адмирал же.

- И это я из Находки тебя привез?!

- А я тебя не просил везти. Ты сам предложил мне ехать.

***

Когда Катерина сказала Нобу, что Мишка Катин законный муж, Нобуко после паузы лишь спросила, живой ли он. И услышав, что он живой, с радостью и слезами бросилась целовать Екатерину.

- Я не буду мешать, Катя, счастью вашему, - сказала Нобуко, - мне главное, что живой! Могу ли его увидеть? В последний раз.

- К сожалению, здесь не сможешь. В Японию он уехал, чтобы тебя найти. …Да не смотри ты так. Брак-то у нас фиктивный. А на сам-то деле он тебя, дуру, любит. Как в той пословице: подобное притягивается к подобному. Два дурака, что два сапога — пара.

НА РУССКОМ КЛАДБИЩЕ

Синебородько с Лепиловым уже усаживались в самолете рейса «Москва-Токио», как на телефон Синебородько пришла эсэмеска от Катерины «Всё пропало! Выяснили, что Матрос бежал и что помогали вы. Теперь вас ищут».

- Господи Боже! Помоги! Не дай посадить самолет в России! – взывал всю дорогу к Господу Синебородько, глядя из иллюминатора в звездное небо. – Помоги долететь до Токио, а я, как разбогатею, обязательно Тебе за это построю храм. Помоги!

- Только бы долететь, только бы долететь, - бубнили всю дорогу партнер Лепилов.

И ведь долетели, сели они в Нарите. Пока добирались до Мацуямы, соображали, что будут делать, когда откопают деньги, золото. Домой в Россию теперь нельзя. Только в Америку или в Австралию на корабле каком. А там попросить политическое убежище. Но это дело уже второе. Первое - выкопать клад Матроса. Не без труда, но отыскали памятник Василию Бойсману. Долго ходили вокруг да около, присматривались, с опаской озираясь по сторонам. Партнеры не знали, что на кладбище видеокамеры, и странное поведение этой пары с огромными рюкзаками, какого-то очень древнего пошива, уже привлекло внимание кладбищенского начальства. Кладбищенские служащие с изумлением наблюдали, как эта пара уселась, расположилась за памятником. Они вынули из рюкзаков еду и принялись обедать. После расположились в кустах поспать. Ну а когда стемнело, камеры ночного видения показали следующую картину. Партнеры включили два маленьких фонарика, повынимали из рюкзаков ледоруб, лопаты и… принялись копать! Тут-то их и накрыла приехавшая полиция, на счастье кладокопателей не понимающая по-русски. Покуда везли в участок, партнеры договорились между собой. И когда привели переводчика, Синебородько начал рассказывать, а Лепилов со скорбным видом лишь поддакивал и кивал головой. По-ихнему выходило, что Синебородько с Лепиловым есть диссиденты и узники совести, преследуемые в России по поводу выступлений за возвращение Курильских островов Японии. Их разыскивают в России. Если бы они не успели в последний момент прыгнуть в японский самолет, им бы грозила тюрьма и пытки за их прояпонскую позицию. Но лучше уж умереть добровольно, чем мученической смертью в российских застенках. Поэтому-то они и решили вырыть себе могилу на русском кладбище. Сделать себе харакири и лечь на вечно с соотечественниками героями.

- Но зачем умирать? Почему вы не захотели попросить в Японии политическое убежище? – спросил офицер полиции.

- Нам известно, что Япония не дает русским политическое убежище. Да и недостойны мы этой великой чести.

- Я лично постараюсь сделать всё, чтобы вам обоим наше правительство предоставило политическое убежище. – Сказал офицер и распорядился накормить, устроить на ночлег узников совести.

Насколько известно автору, этим двоим действительно дали политическое убежище. Какое-то время они работали в Мацуяме на русском кладбище подсобниками. И клеветали в японских СМИ про мрачную жизнь в России. Но однажды были уличены в раскопках русских могил и со скандалом выдворены в Австралию. Но это уже совсем другая история.

***

Мишку опять судили. Добавили за побег два года и повезли его на Камчатку, в тюрьму «Мурена», откуда еще не бежал никто. А тем временем вперед Мишки по тюремной почте летела весть, что в «Мурену» везут Матроса, который восстал из мертвых, три дня сражался с хабаровским СОБРом и, лишь получив контузию, был повязан. Потому пред приездом Мишки в тюрьме провели приборку, подмели везде и покрасили все заборы.

ЛОВУШКА ДЛЯ МИШКИ ГУСЕВА

Нобуко же знать не знала где Мишка сейчас находится, но сердцем чуяла, что он опять в беде. Тогда Нобуко выехала в Москву, пришла в Министерство иностранных дел и добилась приема у очень большого чиновника. Рассказала она чиновнику всю историю, а тот и ответил ей: мол наше-то министерство тут причем? Ты, говорит, мил-девушка в Министерство обороны обращайся, коли тот Мишка Гусев есть человек служивый. Пусть-де они и ищут.

- Значит так, - сказала Нобуко. – Если мне в течение восьми суток Мишку Гусева не найдут и не предоставят, я всю эту историю передам журналистам. Вот уж раздуют-то мировой скандал, в котором ваша страна будет выглядеть очень печальным образом. А еще заявлю я им, что лично к вам обращалась.

- Ладно, ладно, - сказал чиновник, - ты не пугай нас пуганных, к печальным образам нам тут не привыкать. Ступай к себе, позвони мне в пятницу.

На самом деле чиновник очень даже перепугался скандала международного, хотя и не подал виду. Сразу же побежал к начальству. В тот же день разные министерства, ведомства были включены в это дело. В Дальневосточный штаб пришла из Москвы команда: матроса Гусева амнистировать, все обвинения с него снять, отправить оного бизнес-классом в столицу для женитьбы Гусева на гражданке Японии. Высокие штабные чины от такой команды прямо все разразились матом: «Эти козлы московские совсем уже о…ли! Да этого Гусева расстрелять и повесить мало!».

- А устроим-ка мы ему напоследок тут такие проводы, что эта баба его японская сама от Гусева и откажется! Есть у меня идея, – сказал капитан первого ранга Берибериев и изложил товарищам свой план.

Привезли, значит, Мишку в штаб и прям в кабинет капраза Берибериева. А тот, улыбаясь Гусеву, говорит:

- Есть мнение тебя амнистировать и в Москву отправить для женитьбы на некой Нобуко, гражданке Японии, которая тут уже всех достала, разыскивая тебя.

Мишка начал взрываться радостью, но тут же остановился, думая, не подвох ли очередной?

- Но вот какая штука, - продолжил Берибериев. – Японка твоя не знает, что ты в тюрьме сидел, бежал, и опять был пойман. Она думает, что ты служишь на атомной субмарине. Поэтому если ты согласен поддерживать ту легенду, то мы тебя не сегодня, завтра уже на свободу выпустим.

- Согласный я, - ответил Мишка.

- Ну вот и отлично! Только надобно, брат, тебе ну хотя бы сутки отслужить на подводной лодке. А то встретишься ты на гражданке с каким подводником, станете вы бухать, спросит он у тебя, например, зачем кингстоны на субмарине? А ты и знать не знаешь.

- Согласный я послужить на лодке, - ответил Мишка, не понимая, какую ему западню готовят.

В тот же день Мишку переодели в матросскую форму и отправили в реакторный отсек самой новой подводной лодки электриком БЧ-5. Прослужил он там ровно сутки, получил военный билет с соответствующими отметками и тут же был демобилизован.

Нобуко встретила Мишку прямо в аэропорту «Шереметьево». Они обнимались и целовались так долго, что рассказ про это отнял бы много времени у читателя. В тот же день Нобуко с Мишкой подали заявление в загс Савеловского района, и через месяц ровно их расписали. А пока они ждали росписи, Мишка подал документы на визу в Японию. Да-а. И вот в назначенный день они приходят в ОВИР. А начальница их встречает и говорит:

- А вам, Михаил Васильевич отказали в разрешении выезда за границу.

- Как это? Почему!

- Пришли документы, в которых сказано, что вы служили на атомной подводной лодке и являетесь носителем государственной тайны. А потому вы не можете покидать страну в течение двадцати ближайших лет.

- А как же моя жена?! – растеряно спросил Мишка.

- Ваша жена, по нашим сведениям, не служила на атомной субмарине нашей. За нее вы не беспокойтесь. Она может выехать за границу хоть сегодня.

Мишка стрелял глазами то на начальницу, то на Нобуко, не зная, что и сказать.

- Мы остаемся в России, - сказала Нобуко. – Мне очень нравится эта прекрасная страна.

- Вы, гражданка Нобуко Гусева, возможно меня не поняли. Лично вы можете за границу ехать, как мне сказали в штабе.

- Вы передайте в штаб или куда там, - ответила Нобуко, - что мой супруг за этот месяц уже рассказал мне про все секреты атомной субмарины. Поэтому я являюсь такой же точно носительницей вашей государственной тайны.

- Да? Ну это в корне меняет дело, - сказала начальница. – Я обязательно передам ваше заявление куда следует.

- Да я ничего ей не говорил! – возмутился Мишка.

- Молчи! – дернула его за рукав Нобуко.

ТЕОРИЯ БОЛЬШОГО ВЗРЫВА

Так вот и оказались Нобуко с Мишкой в городе Старовятске. В том самом городе, с которого мы и начали это повествование. Здесь они привели в порядок Мишкину наследственную хибару. Засадили огород овощами, ягодами. Поставили пару ульев. Мишка устроился работать электриком на пилораме. Нобуко же занималась садово-огородным хозяйством. А в свободное от работы время они обращались к кайдзен – что в переводе с японского: совершенствоваться во всем.

По меркам простых людей жили Нобуко с Мишкой бедно, уныло, плохо, а главное – крайне глупо. Быть родственниками японского императора и ездить на лисапедах, не устраивать шумных пьянок, не носить дорогих одежд и отказаться даже от государственного коттеджа – это высшая степень идиотизма. Как заявлял на публике зажиточный сосед Гусевых Сидор Сидоров:

- Если у Мишки с его японкой нету совсем ума, так я ведь им своего не вложу. Я Мишку недавно спрашиваю, сколько лет твоей Нобуке? А он отвечает мне, ровно столько же, сколько тебе. Я обалдел, ты чо, говорю, мне сорок пять уже. Твоя-то выглядит лет так на двадцать младше. А он отвечает мне: согласно теории какого-то там большого взрыва, вселенная зародилась, не помню, тринадцать с чем-то миллиардов лет назад. Поскольку, говорит, супруга моя любимая состоит из тех же атомов и материй, которые возникли в момент этого взрыва, то и лет ей ровно столько же, сколько и всей вселенной! Ну я поржал и спрашиваю, чо ж ты, Мишка, на такой старушке женился? А он стихами мне: поверни глаза к седому небу, по луне гадая о судьбе, успокойся, Сидор, и не требуй правды той, что не нужна тебе.

Ну вот о чем с ними можно разговаривать, гы-гы-гы!

- Все не так просто, - вступала в разговор местная библиотекарь Татьяна, - эти Гусевы читают исключительно философию, потому пребывают в иных пространствах. Я тоже спрашиваю Нобуко: скажи, по-твоему, ад и рай существуют? Она отвечает, конечно! Земля в красоте своей и есть изначальный рай. Но человечество неумно в большинстве своем. Оно создает здесь ад. А вот когда поумнеют все, не станет воров, бандитов и прочих некачественных людей – исчезнет ад и всё обратится в рай. Так я, говорю, не про Землю спрашиваю, а про тот свет, вот когда мы помрем, уйдем туда, там есть ад, рай? Она отвечает мне: там нет ничего, всё здесь. Тела умирают наши, а души переселяются во плоти новорожденных. И если ты в прошлой жизни создавал на планете ад, то и в него вернешься. Новая жизнь твоя будет горька и мрачна. Если же жил ты честно, в хорошую жизнь воротишься. Я спрашиваю, Нобуко, а вот откуда ты это знаешь? Или ты ясновидящая какая. Она отвечает, средневековые астрономы, например, вычисляли невидимые планеты, опираясь на логику видения зримых небесных тел. Так, говорит, и мы с супругом моим видим незримое, опираясь на логику развитий зримого.

- Дурдом какой-то, - сказал председатель общества «Трезвость» Захар Пьянов. – Полечить бы их.

На самом деле Нобуко с Мишкой еще со времен их жизни на острове Номи и по сей день были настолько увлечены познанием в силу своей пытливости, что скудный быт их вовсе не огорчал. Познание умножало радость, и никаких скорбей. А споры жаркие только подогревали страсть.

Но, как мы знаем, врио смотрящего за Старовятском Щебень уже пообещал братве, что женится на Нобуко. И вот уж который день он ломает голову: как же выйти из положения? Можно, конечно, устроить Мишке несчастный случай, а потом, утешая вдову скорбящую, подъехать к ней тихой сапой. Можно даже и им обоим устроить несчастный случай. Да только братва не дура, она просечет в момент, да и накажет так уж накажет за махинацию.

Однажды Щебень выследил Нобуко в городе. Она не спеша одна шла по аллее парка и улыбалась солнцу. Щебень ее догнал, сказал, что надо поговорить о важном.

- О чем? - удивилась Нобу, узнав сомнительного приятеля Мишки.

- Присядем на ту скамейку.

Она пожала плечами, пошла к скамейке.

- Я типа очень в тебя влюбился, - сказал без прелюдий Щебень. - Хочу, чтобы ты стала моей женой. Я человек богатый, в авторитете. Будешь со мною жить, как у Христа за каменною стеной.

Нобуко от неожиданности широко раскрыла глаза, а Щебень полез в боковой карман и вынул бархатную коробочку, раскрыл ее:

- Вот. Это золотые сережки с бриллиантами. Стоят пятьдесят тысяч сто девяносто девять долларов. Ни у одной бабы в этом городе таких дорогих сережек нет. Даже у жены председателя областного суда серьги всего за сорок девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов. Это тебе для начала. А потом я еще дороже куплю.

- Помилуйте! - очнулась Нобуко, - Я не ношу сережки. У меня и уши-то не проколоты.

- Не вопрос! Поедем щас к татуировщикам и проколем.

- Извините, но я никогда не повешу под уши золото, а уж тем более бриллианты.

- Эт почему еще?!

- Да как бы вам сказать? Золото и алмазы добывают люди в тяжелейших условиях. Они на севере и в африканских шахтах теряют здоровье и даже жизни ради блестяшек этих. Всякая из сережек это кровь и людские страдания. А еще…

- Тьфу, ты! - оборвал ее Щебень, едва сдержавшись от матерщины и закрывая коробочку. - А что ты хочешь тогда от меня в подарок?

- Я? Я ничего не хочу от вас. К тому же я замужем за любимым мужчиной и никогда другого не полюблю. А вы обязательно еще встретите девушку и очень ее полюбите. И я очень вам не советую дарить ей это, ибо страдания и невзгоды добытчиков злата передадутся ей. Вот у вас золотая цепь на шее, на пальце перстень. Вы же наверняка страдаете?

- И чо, если я типа цепь сниму, то у меня будет всё лады?

- Если снимете вы все цепи ваших коварных замыслов и зависимости от зла, то будет всё лады. Извините, но мне пора. - Она встала, чуть поклонилась и пошла.

- Ну ты, это, Мишке не говори! - крикнул ей Щебень вслед.

- Нет, конечно.

- Ну и стерва, - буркнул Щебень себе под нос. - Но ничего, посмотрим. - Был у него в запасе еще план «Б». И Щебень решил его воплотить.

БАРАНБУЧИХА

Погожим утром приехал Щебень в глухую дальнюю деревню Тараканёвку к известной на всю округу колдунье бабке Баранбучихе. Колдунье 83 года, сгорблена и беззубая, но, согласно людской молве, силой она обладала лютой по части приворожить иль отворожить. Лечила любые хвори, пророчила и гадала. А если и помирали кто после ее лечения, так объясняла просто: не надо было к врачам ходить и сомневаться в Баранбучихе. Сомнения навлекают смерть.

Баранбучиха сидела с утра на лавке пред палисадником, а на коленях черный лохматый кот, глядящий Щебню в глаза сурово, словно свирепый следователь.

- Здорово, Баранбучиха! – сказал тут Щебень.

- Здорово, дурень! – сказала Баранбучиха.

- Ты чо так сразу? Почто я дурень?

- Мужики, кто не дураки, те в Кремле сидят, а ты, я вижу не из Кремля приехал. Так чо приехал-то?

- Я, это чего приехал. Я это, типа, хочу жениться.

- На мне? – спросила Баранбучиха. И черный кот отвратительно так мурявкнул, скрививши мурло на Щебня.

- Ты чо? Ты чо?! Я, это, хочу на ней, - Щебень вынул из дипломата журнал «Вопросы кролиководства» с портретом Нобуко.

- А на хрена тебе на узбечке этой? Я разве не хороша? – Баранбучиха приподняла подол, оголивши выше колен варикозные волосатые ноги. – Ща как возьму, да приворожу!

- Э-э! Э! Э! – замахал тут руками Щебень, отступая назад к машине. – Ты, это, брось!

- Да ладно уж, я шутю, шутю. Иди, садись, дурачок, рассказывай.

- Ты, это, не шути так, - Щебень присел на краешек. Он больше всего на свете боялся нечистой силы и привидений. Присел он и стал рассказывать, как влип по уши из-за японки этой.

- Хреновы твои дела, - сказала Баранбучиха, разглядывая портрет в журнале. - Чую, баба она хорошая. А ты человек плохой. Такая в тебя не влюбится. Тут простым приворотом не обойдешься. Чтобы японка эта в тебя влюбилась, надо сделать её плохою. И тут приворот очень сильный нужен.

- Я уплачу, как скажешь, вот, - Щебень вынул из бокового кармана златую цепь и перстень, положил на лавку. - Это пока задаток. А дело сделаешь, доплачу деньгами.

- Не в деньгах дело, - сказала Баранбучиха, сгребая злато к себе в карман. - Я девка сама небедная. Здесь, я вижу, деньгами не обойдешься. Короче так, надобно мне три ночи пообщаться с Баранбучом по твоему вопросу. А ты приезжай в четверг.

- С Баранбучом?! – Щебень подпрыгнул с лавки, услышавши это имя. Он еще с детства знал, что Баранбуч покойный, супружник Баранбучихи, был колдуном жестоким. Пред ним трепетали все, даже тёртые партработники. Поговаривали, что он навел порчу на СССР, в результате Союз и рухнул. Баранбуч родом то ли из молдаван, то ли из гагаузов, толком никто не знает. Колдовал он еще при Сталине, за что Берия посадил его в 1952 году. И сказал Баранбуч тогда: «Ну ты, Берия, плохо кончишь!». После отсидки он тихо жил где-то в арбатских двориках. Принимал у себя артистов там и элиту всякую. Снимал, наводил ли порчу. Но пред московской олимпиадой забрали Баранбуча в милицию за колдовские его дела. И говорит начальник:

- Имею постановление очистить столицу нашу от всякой нечисти! Таким как ты не место в СССР! Но так как Израиль тебя не примет по причине неблагородной рожи, то ты, паразитирующий элемент, отправишься в Нечерноземье, в колхоз «Прогресс», без права оттуда выехать!

- Ах вот как! – ответил тогда колдун, - это СССРу не место вокруг меня! Сделаю так я, что через десять лет этой страны не будет!

- Эх, расстрелять бы тебя, скотину, - ответил в сердцах начальник, - да, к сожалению, не имею права.

Что же касаемо Баранбучихи, то трудилась раньше она по партийной советской линии. В обкоме руководила идеологией, и звали ее Антониной Павловной Ковальчук. Но однажды, командированная в Москву на партийную конференцию, вступила в жаркую политическую дискуссию с израильским журналистом Фишманом. А после, оказавшись в его же номере в гостинице «Интурист», свершила с оным порочный акт прямо под скрытой камерой и на виду у семи сотрудников КГБ. Она, конечно, потом оправдывалась, что пошла на близость только с единой целью - заразить врага идеями марксизма и ленинизма. Однако же руководство партии, изучив объяснительную записку и восемь раз просмотревши запись со скрытой камеры, большинством голосов, при едином «против» и двумя «воздержавшимися», выгнало Антонину Павловну из своих рядов. И ее сослали в деревню Тараканёвку, завхозом в колхоз «Прогресс». Сюда же выслали и Баранбуча. Так вот они и соединились уже на почве антисоветчины и антисемитизма.

Когда умирал колдун, а умирал он тяжко – крышу пришлось разбирать в избе, как это при смерти колдунов бывает – тогда и свой дар зловредный передал Баранбуч Антонине Павловне, ныне Баранбучихе. Вот такая тут, стало быть, не простая совсем история.

В четверг, как велено, явился Щебень к Баранбучихе. А та ему говорит с порогу:

- Ну я тут посоветовалась с супругом по твоему вопросу. Так он сказал, что хочет с тобою сам лично встретиться. Чтобы, ответил он, разрушить неистовую любовь японки к ее супругу, Баранбуч должен в тебя вдохнуть часть своего таланту душегубительного.

- Это как это? – весь напрягся Щебень.

- Ночью ты всё узнаешь. Слушай. В трех километрах вон там за лесом, за старым кладбищем есть заброшенная деревня. Всего три дома полуразваленных в еловых зарослях. Сегодня к ночи пойдешь туда. Дороги нет, но будешь ориентироваться на крик совы. Зайдешь ты, значит, в самый последний дом, где прошлым летом грибник повесился.

- Он почему повесился? – спросил ни к месту с испугу Щебень.

- Так сам у него и спросишь. Слушай, не перебивай! В сенях там осторожно ступай, доски старые и гнилые. Зайдешь ты в избу, двери не закрывай. Сядешь на лавку, что возле печи. И ровно в двенадцать ночи скажешь три раза, значит: Баранбуч, это я пришел, Щебень меня зовут. Баранбуч, это я пришел, Щебень меня зовут. Баранбуч, это я пришел, Щебень меня зовут. Скоро услышишь в сенях скрип половиц и шарканье. Потом увидишь во тьме фигуру в дверном проеме. Но это не Баранбуч, это грибник придет. Рожа такая синяя и язык свисает до подбородка. Будет при нем веревка в левой его руке. Повеет холодом. Зайдет, постоит и спросит: не видел ли ты слона, который кашляет из-за астмы? Ты скажешь такой ответ: этой зимой, наверно, цены опять повысят за отопление в городе. А, значит, бездомным кошкам выжить труднее будет, если вулкан Эйяфьядлайёкудль снова коптить начнет.

Щебень слушал ни жив ни мертв.

- Ты, самое главное, в ответе ничего не перепутай и не запнись на слове. Иначе тебе конец!

- Почему конец?

- Так ведь они подумают, что ты казачонок засланный от фээсбэ какой-то. Отдадут тебя вурдалакам. Вот и конец тогда. Страшный такой конец!

- Но я же не запомню вулкан этот, как его? Слушай, бабка, пойдем со мной, а? Денег я много дам.

- Ну ты обнаглел, дурашка! Ты не гневи меня и делай, что я тебе сказала!

- Блин! Да за что мне это?!

- Как за что? Ты хочешь, значит, любовь разрушить, жену чужую к себе прибрать, и думаешь для тебя все это другие сделают? Нет, милок, ты уж и сам поработай малость, поборись за свою жену!

- Ну я же за все плачу!

- Ты, бестолковый, думаешь, что платят только деньгами? Не-ет! Там, - она указала себе под ноги, - за многие за хотелки ваши берут здоровьем и благодатью, радостями, любовью, а то и жизнью!

- Давай так, бабка, я тебя не знаю, ты меня не видала. Всё, я домой поехал. И душу дьяволу продавать не желаю.

- Стоояяатъ!!! – услышал Щебень жуткий утробный голос то ли из чрева Баранбучихи, то ли из чрева ее кота, что сердце до боли сжалось. Но снова Баранбучиха заговорила нормальным голосом, улыбаясь беззубым ртом:

- Чью это душу ты продавать не хочешь? Свою-то давно ты продал за мелочевку. И не заметил, продал! – тут она разразилась хохотом, противным, злобным, морозным хохотом и слышалось, что на пару с ней хохочет утробный голос. И омерзительный черный кот глядит злорадно на Щебня снизу.

Щебень резко шагнул к машине и дернул ручку. Оказалось, что двери заперты. Но он же не запирал! И отпиралка электронная не работает. Блокированы все двери. Вынул сотовый, а зарядки ноль.

- Ты никуда не уйдешь отсюда, пока не выполнишь, что велела, - сказала уже без смеха и жестким гласом Баранбучиха.

Сознанье Щебня вдруг как-то сузилось, и он понял, что больше не в силах сопротивляться. Внутри чудовищный дикий страх и бессилие перед ним, наверное, как у приговоренного, которого со связанными руками ведут на виселицу. И не пойми как сместилось время. Скоро увидел он мрак и колючий лес. Запах гнилой болотины, и ноги шагают сами на дьявольский крик совы.

***

Люди, доставившие Щебня в психиатрическую лечебницу, рассказывали заведующему, что ранним утром обнаружили этого человека на обочине у лесной дороги, неподалеку от деревни Тараканёвки. Сидел он в грязных и рваных брюках, в такой же рубахе. Без одного ботинка на правой ноге. А на руке его обрывок веревки. При этом человек бубнил и бубнил одно неясное слово: «эйяфьядлайёкудль, эйяфьядлайёкудль…» и ни слова не говорил по-русски. А через пару дней в той же «дурке» Щебень вдруг лихо затараторил на непонятном языке. После московские специалисты определили этот язык как исландский и увезли Щебня на изучение в Москву. А там уже через переводчика Щебень уверял докторов, что он исландский писатель по имени Снорри Стурлусон. Из великого рода Стурлунгов. Никакого Щебня он знать не знает, зато может пересказать множество интересных саг, автором коих он сам является.

Вот ведь как повернулось всё! И этим особо засекреченным делом уже годами занимаются особо засекреченные ученые. Но это уже совсем другая история, поставившая в тупик науку.

«МАСТЕР И МАРГАРИТА»

Прошло почти тридцать лет. А Нобуко и Мишка Гусевы так и не выехали из Старовятска. Да и куда им ехать, когда развели хозяйство, построим дом добротный на берегу реки. К тому же их старший сын Никита уже капитан третьего ранга и командир БЧ-4 на одной из подводных лодок Краснознаменного Северного флота. Дочь Александра, та в МГПУ преподает японский. Удачно замужем за молодым ученым Иваном Сырниковым, открывшим смертельный яд против колорадского жука. Младшая Серафима в Сеченовском на психиатра учится. Трое внуков у них опять же. Куда поедешь? Да и жизнь в России заметно переменилась к лучшему. Постперестроечные порядки и персонажи постепенно повымирали. Люди, включая даже больших чиновников, очеловечились. Почти перестали красть, обманывать и глумиться. Стало стыдно кичиться нажитым даже честным трудом стахановским. Люди, при виде роскоши, могут принять за жулика. Молодые уже не верят, что когда-то прохвосты, воры были в авторитете.

Мишка Гусев за эти годы переквалифицировался в талантливого писателя. Его рассказы вовсю печатают как в России, так и в Японии – в переводе Нобуко Гусевой. А после нашумевшего романа «За весною приходит лето», Миша стал широко известным и в прочем культурном мире. На вопросы назойливых журналистов «как вы стали большим писателем? Как вам удалось создать столь глубокое произведение?», отвечал он глубокомысленно, поглаживая кота, «если у мастера есть Маргарита, он поневоле станет большим писателем».

А на виду у всех Гусевы продолжали жить тихой провинциальной жизнью и продолжали любить друг дружку всё так же пылко, как и тогда на острове. Вспоминали о своих приключениях и смеялись. Теплыми вечерами, усевшись в своем саду под сенью больших берез, разводили они костер. Михаил разливал наливку личного производства, а после просил жену:

- Нобуко, спой эту, нашу, «когда старухи были молодыми».

И над притихшим садом звенел ее дивный голос, мелодичный японский стих таял в листве берез. А по щеке у Миши скатывалась скупая писательская слеза…