«Половина самолетов в войну были с нашими деталями»: как в Челябинске работал и погиб передовой завод оргстекла

В 2022 году производству исполнилось 80 лет. Фото: Архив, Егор Ивлев

Сейчас по адресу Свободы, 2 в Челябинске создано пространство для молодежи. Но мало кто из посетителей лекториев и клубов знает, что когда-то здесь работал завод, который обеспечивал уникальным оргстеклом всю страну во время Великой Отечественной войны и после нее. КП-Челябинск пообщались с Генрихом Горенштейном – ветераном производства и автором книги о предприятии. Чем была знаменита небольшая промзона у реки Миасс в центре города, как закрылся завод оргстекла и что он мог бы создавать сейчас?

Теперь здесь креативный кластер.

Фото: Егор ИВЛЕВ

От Дармштадта до Челябинска

История челябинского завода оргстекла началась в далекой Германии. В 1928 году там изобрели крепкий прозрачный материал, который по всем параметрам превосходил стекло. Водостойкий, нечувствительный к воздействию авиационного бензина и масел, не режущий разлетающимися осколками в случае повреждения. Его назвали плексиглас (небьющееся стекло) и массово начали выпускать в 1933 году.

Зуся Шульман. Фото: Архив

В СССР органическое стекло разработали в 1936 году. Идею материала «позаимствовали» в Германии, технологии использовали свои. Советский плексиглас доработали, сделали пуленепробиваемым при помощи слоя нового вещества «Сталинита» и назвали «К-4». Секретные производства наладили в Ленинграде, на одноименном заводе в честь материала и в Дзержинске (Нижегородская область).

С началом войны оргстекло стало необходимо для бронекозырьков самолетов, поэтому останавливать производство было нельзя, но невозможно было его продолжать в Ленинграде, к которому приближался враг. Тогда было решено эвакуировать завод на Южный Урал, в Челябинск.

Первыми уехали десять специалистов с семьями – главный инженер Зуся Шульман и слесари. Оборудование было решено отправить позже, но прибыло в город всего несколько станков. Остальные пропали в эвакуационной суматохе. В сам завод «К-4» в Ленинграде прилетело несколько бомб.

Эскиз бронекозырька. Фото: Архив

Оборудование в Челябинске пришлось собирать с нуля. Не хватало сырья, не было налажено производство станков и компонентов. Сроки были поставлены жесткие – начать работу к 5 октября 1941 года. 1 февраля 1942 года завод был готов, но не нашлось материалов.

Для решения проблемы Зуся Шульман, руководивший стройкой, разработал новую формулу пленки, склеивающей слои оргстекла, которая оказалась даже лучше предыдущей. Но фронту были нужны бронекозырьки, которые «К-4» не выдавал. Тогда директора завода вызвал в Москву для доклада Иосиф Сталин.

Кожаная папка с докладом Сталину

Все документы о стройке завода Зуся Шульман собрал в кожаную папку. Сидя в просторном столичном коридоре перед кабинетом вождя, он крепко держал ее в руках. Потели ладони, трясло, мысленно простился с родными. Потом директора позвали в кабинет, где сидел Сталин.

С этим рапортом Шульман ездил к Сталину. Фото: Архив

– У меня все как в тумане. Собирался с мыслями, готовил речь, но все вылетело из головы. Ничего не слышу, не вижу, одна мысль: «Как выложить наболевшее?». Открыл свою папку с докладом, с документами, подтверждающими необходимость просьб. Вдруг Сталин подходит ко мне, убирает в папку мои бумаги и говорит: «Своими словами доложите, как восстанавливаете производство? Что необходимо, чтобы завод заработал в самое ближайшее время, как ускорить производство прозрачной брони?», – вспоминал позднее Зуся Шульман, – Я успокоился и минут двадцать докладывал обо всех наших потребностях, трудностях, задачах. Выложил просьбу об обеспечении продуктами питания. «Все будет, — сказал Сталин. — Ваша задача как можно скорей запустить производство». Тут же были обозначены сроки пуска завода.

После доклада Сталину поставки материала, оборудования и деталей ускорились. Сотрудников обеспечили качественным питанием. Первую продукцию челябинский «К-4» выдал 10 июня 1942 года - сейчас эта дата считается днем рождения завода. А во второй половине того же года он начал обгонять запланированные нормы. Половина всех боевых самолетов страны за время войны была оснащена его прозрачной броней. «К-4» буквально сражался на фронте вместе со всей страной – мужчины-сотрудники уходили добровольцами на службу, а у станков их сменяли девушки и подростки. Сейчас в память о воинах на здании административного корпуса бывшего завода установлена мемориальная доска.

Корпус завода. Фото: Архив

Некоторые постройки разрушили, а мусор так и не убрали.

Фото: Егор ИВЛЕВ

– Люди работали на пределе человеческих сил, по двенадцать часов в сутки, а порой и вообще не выходя из цехов, без отпусков и выходных дней. Так продолжалось до конца войны, поскольку завод находился на военном положении, – рассказывает Генрих Горенштейн, автор книги об истории предприятия, его заслуженный сотрудник.

Единственный еврей-директор завода

Генрих Горенштейн, рассказывая о заводе, часто говорит о Зусе Шульмане. И переоценить вклад первого директора в создание и дальнейший вектор работы производства невозможно. Своим трудом, взаимодействием с партийными органами и простыми сотрудниками, он вдохнул в «К-4», а позднее в «Оргстекло» - жизнь. При нем же появился подопечный пионерский лагерь, куда ездили отдыхать дети рабочих, после него - кружки, спортивные и творческие команды.

Под руководством Шульмана завод принял участие в создании «Ядерного щита» страны. Специальные детали, емкости и трубы из стойкого к радиоактивному излучению плексигласа использовались в реакторах. Правда, в условиях полной секретности, похвастаться разработками на весь мир было нельзя. Но верхушка страны о технологическом прорыве знала и наградила Шульмана орденом Трудового Красного Знамени – уже вторым.

Конструкторы завода. Фото: Архив

Но вместо заслуженных почестей позже Зуся Шульмана сняли с должности директора и даже выгнали из партии. Произошло это после масштабной проверки финансов завода в 1951 году. Изучали выплаты зарплат, премий, расхода средств и компонентов. Тогда нашлась какая-то недостача, Шульману сделали выговор. Через год по регламенту наказание должны были снять или исключить виновного из партии. Новых провинностей не было. И тут внезапно для всех появилась жалоба на грубое отношение руководителей предприятия к подчиненным. И это при мирном, вежливом и демократичном Шульмане, о котором, к слову, в записке ничего плохого не было сказано. Но тучи над директором уже сгустились, и судьба его была решена.

Работу в Челябинске Шульман найти не смог. Несколько месяцев ему, несмотря на высочайшую квалификацию и опыт, отказывали везде – с исключенными из партии сотрудничать не хотел никто. Тогда Шульмана позвали в Кемерово, пусть и с понижением должности до начальника цеха. Туда он и переехал, и прожил там до своей смерти в 1992 году.

Коллектив завода. В центре - Зуся Шульман. В нижнем левом углу - Генрих Горенштейн. Фото: Архив

Генрих Горенштейн уверен, что трагедия Шульмана – это один из множества примеров происходившей тогда борьбы с «безродными космополитами», то есть евреями на руководящих позициях.

– Я оставался единственным евреем-руководителем на Челябинском предприятии и знал, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, – вспоминал Зуся Шульман.

Сейчас часть территории Svoboda 2 выглядит заброшенной.

Фото: Егор ИВЛЕВ

От золотого века до упадка

В 50-е и 60-е, несмотря на смену директора, производство было автоматизировано и серьезно расширено, начинается экспорт продукции в другие страны. Как следствие, растет и уровень условий труда. Устраиваются на «Завода оргстекла» уже образованные специалисты. Так в 1965 году пришел сюда и Генрих Горенштейн. Сначала на должность электромонтера, параллельно был секретарем заводского комсомола, позднее стал мастером газоспасательной дружины. В тот же год сменился директор, им стал Григорий (Герш) Зискин.

Один из цехов. Фото: Архив

– Завод был маленький и когда я пришел, он мне показался идеальным, с очень уютной обстановкой. И раз мастера приехали из Ленинграда, то они и учили рабочих в Ленинградской манере – сделали из них людей, – поделился Генрих Горенштейн.

Дальнейшее развитие завода, как и его упадок, проходили на глазах Генриха Лейзеровича. 70-е и 80-е он вспоминает с ностальгией, как время, когда на передовом по меркам СССР производстве создавалась технически прорывная продукция. А занимались ее изготовлением специалисты, образованные и интеллигентные люди. Были тогда здесь и стерильно чистые цеха, где работали люди в белых халатах, бюро, где сидели инженеры-изобретатели.

Тогда же завод сократил выбросы в атмосферу города и сбросы в реку Миасс почти до нуля – самое вредное химическое производство перевели на ЧМЗ, на территории работала своя лаборатория, контролировавшая экологичность.

Так выглядела проходная. Фото: Архив

После ухода на пенсию Григория Зискина в 1986 году, у завода постепенно начались проблемы. Сначала сложности с новым директором, который не прижился в коллективе. Потом снижение спроса на продукцию и начало «подковерной» борьбы за территорию и предприятие. Как следствие – невыплаты зарплат и уход сотрудников.

– В 80-е завод купил две очень дорогие литьевые машины – одна из Южной Кореи, другая из Японии. И на них мы создавали всякий ширпотреб. Ванны, масленки, контейнеры для сыпучих. Задержки зарплаты были страшные, приходилось самим торговать продукцией. Машины после закрытия завода продали, они все еще где-то работают, – вспоминает Генрих Горенштейн.

Так выглядит здание администрации сейчас.

Фото: Егор ИВЛЕВ

Генрих Лейзерович уверен, что в привычном, советском виде завод существовать уже не мог. Проблемы ведь возникли не только у него – компоненты доставляли со всего союза, но и те поставщики позакрывались или сменили фронт работы. Пришлось бы заниматься новым производством, что-то серьёзно менять.

Но, кажется, руководству это не было нужно. В эпоху приватизации кто-то из верхушки предложил работягам вложить все полученные ваучеры в акции компании, содействовала в этом какая-то малопонятная фирма. А в 1997 году суд признал предприятие банкротом. Через четыре год, в 2001, его продали «с молотка». Так «Оргстекло» напоследок снова стал первым в Челябинске – но уже первым несостоятельным промышленным предприятием.

Мемориальная доска на входе в завод.

Фото: Егор ИВЛЕВ

– У завода было четыре стадии, связанные с разными руководителями. Героическая стадия – 1941 – 1952, Шульман, с 1952 по 1965 годы директор Свешников – автоматизация, Зискин – золотой век, а потом, с 1986 – упадок, –подводит итог Генрих Горенштейн.

Недавно коллектив отметил 80-летие завода.

Фото: Егор ИВЛЕВ

Хипстеры и клубы на месте рабочих и станков

После распада завода, его территория пару раз меняла владельцев. В 2000 году ее выкупила семья Грачевых. На несколько лет там еще просуществовало производство, потом снова закрылось.

Территория сдавалась под аренду офисов, все выглядело депрессивно и заброшенно. В 2014 году на Свободы, 2 возникло одноименное креативное пространство. И вместо рабочих Завод наполнился дизайнерами и айтишниками, которые прочно здесь обосновались.

Прогуливаясь по территории, Генрих Лейзерович увлекательно рассказывает об истории предприятия.

Фото: Егор ИВЛЕВ

– Все раскрасили, красоту навели, а завод-то умер. Нынешние хозяева настаивают, что они наши приемники, даже названия прежние оставили. Ну пусть так и будет. Это ведь все равно память, и лучше пускай здесь будут люди что-то создавать, чем все это придет в запустение или вообще будет снесено, – меланхолично рассуждает Генрих Горенштейн, прогуливаясь о территории Svoboda, 2.

Генрих Лейзерович с написанным им книгой в клубе РМЦ.

Фото: Егор ИВЛЕВ

Гуляя по территории завода Генрих Горенштейн производит впечатление человека, который может провести экскурсию с закрытыми глазами. Он рассказывает в деталях и о создании оргстекла, и о назначении цехов, и об их истории до появления здесь «К-4».

– РМЦ – это ремонтно-механический цех. Здесь был токарный участок, инструментальный участок, строительный и тарный. Стояли пилы большие, – вспоминает Генрих Лейзерович, заходя в модный клуб с сохранившимся названием РМЦ.

«Зато здесь красиво» - улыбается Генрих Горенштейн.

Фото: Егор ИВЛЕВ

«А здесь была столовая!»

Фото: Егор ИВЛЕВ

Об истории завода Генрих Лейзерович вместе с товарищами по производству, бывшим начальником проектно-конструкторского отдела Виктором Поповым, и архивом Челябинска написал книгу. Там он собрал все доступные документы, огромная часть из которых до 2009 года была засекречена, воспоминания работников и истории из жизни предприятия.

– Не знаю, что сейчас могли бы здесь производить. Адаптироваться было можно, что-то другое создавать, но как есть - так есть, – печально улыбается Генрих Горенштейн.

Сейчас все, что осталось от того самого завода — это стены помещений, где сейчас тусуется молодежь и несколько бывших сотрудников-заводчан, которых с каждым годом становится все меньше. И 80-летие «К-4» и «Оргстекла» они праздновали скромной компанией в помещении на Свободы, которое сейчас называется «Лекторий». В тот же день, как ушли печальные старики с воспоминаниями о великом прошлом, территория наполнилась молодыми и модными парнями и девчонками с верой в светлое будущее Челябинска – на площадке развернулся фестиваль «Блик», один из самых массовых на Урале за все лето 2022 года.

В душе и в памяти осталась И не забуду адрес я, Свободы, 2 — на карте малость, А это Родина моя.

Сентиментально и искренне закончил свою книгу и историю завода Генрих Горенштейн.

К ЧИТАТЕЛЯМ

Присылайте свои воспоминания о крупных предприятиях советского периода, которые закрылись в годы перестройки.

Наш Viber/WhatsApp: +7-904-934-65-77. Нам также можно писать в соцсетях ВКонтакте, Одноклассники.

Еще у нас есть канал на Яндекс.Дзен и Телеграм

Почта: kpchel@phkp.ru