Главный фигурант секс-скандала в интернате под Челябинском: «Это не дети меня оговорили, им внушили»

Сергей Кокорин сейчас находится под домашним арестом.

Фото: Андрей АБРАМОВ

В феврале прошлого года три приемных семьи поведали журналистам жуткую историю. Дети-инвалиды, которых они взяли под опеку в школе-интернате под Челябинском, обвиняли в сексуальных домогательствах воспитателей и 52-летнего посетителя интерната по имени Сергей. Между собой воспитанники называли его «дядя Серега».

Редакция газеты «Комсомольская правда — Челябинск» провела свое расследование. Мы говорили с педагогами, директором интерната, опекунами и их адвокатом. Оставались недоступными следователи и тот самый «дядя Серега».

Органы до сих пор отказываются говорить, ссылаясь на закон о защите персональных данных детей. Но главного фигуранта уголовного дела — Сергея Кокорина, нам удалось найти.

Из изолятора его отпустили под домашний арест два месяца назад. Мы сидим на кухне его квартиры: старые кресла, столик, немодный музцентр, покрывшийся пылью.

— В 90-х меня уволили с завода, я пошел в бизнес... Возил на продажу хозтовары на север... Семьи у меня нет... Есть женщина, мы с ней встречаемся, но вместе не живем...

В голосе нет возмущения, в речи — ругательств, в интонации — обиды. Производит впечатление слишком наивного человека, который в силу своего характера так и не понял до конца, что произошло... Обвинения с него еще не сняты.

«НАДО БЫЛО МНЕ НОМЕР ТЕЛЕФОНА СМЕНИТЬ»

— Как вы попали в интернат?

— В 2015 году приехали с друзьями отмечать день рождения товарища на базу отдыха на озере Сугояк. Там работали ребята из детдома. Мы их попросили дров натаскать, я им дал свой номер. Один из них, Саня, потом мне позвонил: «А вы еще приедете?» Я пообещал, но не приехал. А он стал звонить снова и звать... Надо было мне тогда номер сменить, и не случилось бы ничего… Я пришел на прием к директору интерната, оформил документы на посещение и стал приезжать.

— Писали, что вы детей поили шампанским и растлевали в кустах на пляже.

— Ничего такого я не делал. Там вообще вокруг пляжа камыши и болото. И всегда много людей и машин. Детей до 12 лет без воспитателей никуда не отпускали за территорию. За забор уходили только дети старше 15 лет. Они писали в специальную тетрадь, куда и во сколько ушли. У всех были телефоны, педагоги знали их номера.

Рядом с интернатом находится озеро Сугояк.

Фото: СОЦСЕТИ

Я общался с детьми старших групп — 15-16 лет. С каждым приездом их становилось все больше. Они говорили, что к ним никто не приезжает, им скучно.

— В чем заключалось ваше общение?

— В футбол играли, ягоды собирали. На прогулки в окрестностях интерната не я их звал, а они меня с собой брали. И я никогда не брал детей на выходные и никуда не увозил из поселка.

Иногда они звонили: «Мы тебе рыбы наловили, приезжай». Я им денег давал за рыбу. Иногда они мне деньги давали и просили купить старый мобильник. Они в этом селе подрабатывали. Яму выкопать — тысяча, метлу для базы отдыха связать — 50 рублей за штуку.

— Почему вы так много делали для этих детей?

— Я много не делал, просто у меня возможностей больше. Они ничего не просили привозить, но я не мог приехать с пустыми руками. Покупал багеты, сгущенку. Персонально никому ничего не давал: протягивал пакет, они его уносили, а дальше сами распределяли.

— Кроме вас были посетители-одиночки?

— Нет, все приезжали группами, от какой-то организации...

ЗАДЕРЖАЛИ У ПОДЪЕЗДА

— Как вас арестовали?

— В прошлом году, 2 февраля, у подъезда меня ждали полицейские. Сказали, нужно проехать с ними, якобы моя машина засветилась в какой-то аварии. Меня привезли в следственный комитет. Там молодой сотрудник стал расспрашивать: не знаю ли я что-то об изнасиловании ребенка в интернате. Сказали, что у них под подозрением воспитатели.

Я рассказал про ребят… Следователь зацепился за мое знакомство со старшими детьми. Взял мой телефон и начал с него слать сообщения Сане с сексуальным подтекстом. Но тот никак не отреагировал, не понял даже смысла. А в ответ написал, что в интернате происходит «какая-то возня»...

Сейчас интернат закрыт. По слухам, здание готовятся выставить на торги.

Фото: Андрей АБРАМОВ

Задержали меня на двое суток. И нужно было меня либо отпускать, либо отправлять в изолятор. Прокурор не давал разрешения на арест без аргумента. Следователи стали «запихивать» меня на полиграф. Госадвокат предупредила: ни в коем случае не идти, якобы показания могут «подкрутить». А я подумал и пошел, потому что был не виноват. Однако результат был не в мою пользу. И меня закрыли...

«НИЧЕГО НЕ ПОДТВЕРДИЛОСЬ…»

— Писали, что вас содержали в изоляторе ФСБ.

— Я сидел в обычном СИЗО в Челябинске. Мое дело вели друг за другом три следователя. У них ничего не получалось доказать. Тогда прислали опытного следователя из Четвертого следственного управления, которое занимается самыми громкими делами в УрФо. Вскоре меня перевели в Екатеринбург.

Там взялись досконально, опросили 330 свидетелей, собрали 50 томов. Поговорили со всеми выпускниками интерната за последние пять лет. Хотели выяснить, были ли факты сексуального насилия там в принципе. Ничего не подтвердилось. В Екатеринбурге я еще два раза прошел полиграф. Оба были в мою пользу.

«ПРОВОКАЦИЯ ГОТОВИЛАСЬ ПОД ВЫБОРЫ»

— Дело возбудили по показаниям трех семей. У них под опекой пятеро, двое и один ребенок. Вы кого-то из них знали?

— Они были младшего возраста — 8-12 лет. Я ни с одним из них не общался. Никогда. Хотя та семья, что взяла пятерых, до этого брала старшего — Ваню. С ним я общался. Он у них месяц пожил, и те его в психушку сдали, а оттуда уже вернули в интернат. Его тоже допрашивали, на меня он никаких показаний не дал.

— Мы говорили с опекунами. У них главный аргумент: дети с отклонениями в подробностях смогли описать сцены сексуального насилия.

— Это не дети меня оговорили, им внушили. Одна из опекунов во время следственного эксперимента прямо при мне спрашивала у мальчика: «Ты не забыл, что надо говорить?» Сами дети двух слов связать не могут.

Кокорин занимался частным предпринимательством.

Фото: СОЦСЕТИ

— Опекуны утверждали, что дети четко указали интимные особенности вашего тела.

— Такой эксперимент проводили, но ничего из того, что говорили дети, не совпало. У меня там большой послеоперационный шрам. Эту особенность пострадавшие не указали.

— Зачем нужно было все это придумывать?

— Думаю, что опекуны готовили акцию против работников интерната. Им помогали сотрудники какого-нибудь прозападного НКО. За это опекуны могли получить от них деньги. Может быть, провокация готовилась к президентским выборам. Кстати, все приемные семьи еще в прошлом году переехали в Краснодарский край и замолчали.

— Что с вами будет дальше?

— Новых следственных действий уже не проводят. Проверка из Москвы должна изучить материалы, которые наработали следователи из Екатеринбурга. И если у них не возникнут вопросы, то дело закроют с формулировкой «Не обнаружен состав преступления»... Больше благотворительностью по интернатам заниматься я никогда не буду...

КСТАТИ

Воспитатели подали заявление о клевете

Оно лежит в районном отделении полиции почти год. Его написали педагоги интерната и требуют призвать к ответу опекунов и СМИ. Еще год назад после двух сеансов на полиграфе и следственных экспериментов все вопросы следователей к воспитателям отпали. Но заниматься делом о клевете на воспитателей полиция не станет, пока не будет итогов от следственного комитета.

ОТ РЕДАКЦИИ

«Комсомольская правда» готова опубликовать мнение другой стороны. Телефоны редакции: (351) 265-80-66, 8-902-616-06-06. Почта: gazeta174@ya.ru.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Кому достанется интернат в Челябинской области, где прогремел секс-скандал

Жители поселка уверены: здание специально привели в запустение, чтобы продать нужным людям подешевле. С 31 августа «интернат ужасов» закрыт официально из-за перебоев с водой. Но сотрудники и местные коммунальщики уверяют, что никаких проблем не было. (далее)